земля обожженных лиц

Вот тут я уже пару слов писала о святом Яреде, который, согласно приданию, создал эфиопское церковное песнопение, да еще и эфиопские традиционные инструменты по подобию тех, что увидел в раю, в придачу. Но вот недавно я читала (надо сказать, что впервые!) эту историю в оригинале (т.е. на геэзе), и выяснились разные пикантные подробности этой истории. Делюсь: во-первых, когда Яред был маленьким, он был жутко ленивым и не хотел учиться (а обучал его дядя Гидеон псалмам). В итоге Яред сбежал от дерущегося дяди подальше и тут вдруг его глазам предстала необычная картина: маленький червячок пытался забраться на дерево, но каждый раз на середине пути он срывался, после чего начинал свой путь заново — и вот после множества неудачный попыток червячок все же взобрался на вершину. "Дорогу осилит идущий", — подумал юный Яред и вернулся к дяде, и выучил за один день (!) все псалмы (и много чего еще). Потом прошло много лет, Яред женился и стал попом, и все было хорошо, пока его жена ему не изменила (вот это было для меня чем-то новеньким), тогда он задумал отомстить любовнику жены и убить его. И вот он притаился в кустах у дороги с луком, когда ему явились три райские птицы и начали отговаривать его от задуманного. Примерно дословно это было так: разве какая-то женщина и ущемленная гордость стоят поста батюшки?! В итоге Яред подумал-подумал, и решил, что и правда не стоят, и отправился вслед за птицами в рай, где и стал свидетелем того, как ангелы песнопениями и чудесными инструментами восхваляют Б-га.

Как вы уже, наверное, поняли, владельцами таких художественных цехов для туристов зачастую были вовсе художники. Так, хозяином одной из крупнейших мастерских Аддис-Абебы во время итальянской оккупации (1936 – 1941 гг) был эмигрант из Грузии, самозванец, выдававший себя за «принца Амирэджиби» вынужденного покинуть свою родину после революции и победы в ней большевиков.

Надо сказать, что эфиопский «принц Амирэджиби» действительно был родом из Грузии и правда покинул страну после революции, вот только на самом деле он был крестьянином по имени Вахтанг Джугашвили. Однако это выяснилось уже после его смерти.

Достоверных данных о жизни этого человека до его приезда в Эфиопию сохранилось немного. Точно известно, что какое-то время он успел пожить во Франции и Египте и что он даже получил письменное подтверждение своих княжеских кровей от египетской организации помощи белых эмигрантам, которое и предоставил эфиопскому двору. Скорее всего, мысль отправиться в Эфиопию появилась у него в Париже. Во-первых, думаю, он прекрасно понимал, что если останется во Франции или в целом в Европе, где было много представителей грузинской и российской знати, то его могут быстро раскусить. Во-вторых, есть доказательства того, что в Париже он пересекался с армянской общиной, и вполне возможно, что так ему стало известно о жизни армянской диаспоры в Эфиопии.

Как бы то ни было, сначала эфиопская знать очень тепло приняла «принца», но постепенно заинтересованность почетным иностранным гостем угасла. Так, собственно, и начались бизнес-авантюры принца Амирэджиби, с помощью которых он планировал прокормиться и разбогатеть. Среди прочего, он, например, открыл несколько кабаре, которые посещались, правда, в основном иностранцами, потому что местным была не очень близка концепция, но заведения окупались. Но хотя руководимые им проекты приносили много прибыли, он так и не разбогател, потому что был лудоманом и большую часть своего дохода проигрывал тут же, а посему постоянно пытался занять денег у представителей эфиопской знати, которым это, надо сказать, не очень нравилось.

Так, например, рас Имру, правитель сначала Харара, а затем области Годжам и один из главных военачальников эфиопской армии во время Второй Итало-абиссинской войны, не очень лестно высказывался о прице Амирэджиби в интервью эфиопской исследовательнице Алеме Эшете. Рас Имру считал его пройдохой. Он вспоминал один случай, когда «принц» пришел к нему с подарками просить деньги взаймы и рекомендательное письмо для императора для открытия нового бизнеса, но при этом в качестве подношения принес ему его портрет, хотя на картине совершенно точно был изображен какой-то другой эфиоп.

Открыть мастерскую «принц» скорее всего решил тоже не из пристрастия к искусству, а потому что во время итальянской оккупации спрос на сувениры в неотрадиционном эфиопском стиле сильно возрос. В этой мастерской работало несколько десятков самоучек и художников с церковным бэкграундом, и надо сказать, что некоторые из сотрудников принца Амирэджиби стали впоследствии довольно известными и обзавелись уже собственными мастерскими, как, например, Йоханнес Тесемма или Белячеву Йимер, о которых я, может быть, как-нибудь здесь расскажу.